Неточные совпадения
На другой день он, одетый с иголочки во все новое, уже сидел
в особой комнате нового
управления за громадным письменным столом, заваленным гроссбухами. Ему нравилась и солидность обстановки и какая-то особенная деловая таинственность, а больше всего сам Ечкин, всегда веселый, вечно занятый, энергичный и неутомимый. Одна квартира чего стоила, министерская обстановка, служащие, и все явилось, как
в сказке, по щучьему веленью.
В первый момент Полуянов даже смутился, отозвал Ечкина
в сторону и проговорил...
— Господин Карачунский, вы не могли, следовательно, не знать, что принимаете приисковый инвентарь только по описи, не проверяя фактически, — тянул следователь, записывая что-то, — чем, с одной
стороны, вы прикрывали упущения и растраты казенного
управления промыслами, а с другой — вводили
в заблуждение собственных доверителей,
в данном случае компанию.
Маремьянствую несознательно, а иначе сделать не умею. С другой
стороны, тут же подбавилось: узнал, что Молчанов отдан под военный суд при Московском ордонансгаузе. [Комендантском
управлении.] Перед глазами беспрерывно бедная Неленька! оттасоваться невозможно. Жду не дождусь оттуда известия, как она ладит с этим новым, неожиданным положением. Непостижимо, за что ей досталась такая доля? За что нам пришлось,
в семье нашей, толковать о таких грязных делах?
«Спешу, любезный Павел Михайлович, уведомить вас, что г-н Клыков находящееся у него
в опекунском
управлении имение купил
в крепость себе и испросил у губернатора переследование, на котором мужики, вероятно, заранее застращенные, дали совершенно противоположные показания тому, что вам показывали. Не найдете ли нужным принять с своей
стороны против этого какие-нибудь меры?»
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был
в больших чинах и пользовался влиянием
в управлении по делам печати, и часто, когда уж очень высоко ставил парус
В.А. Гольцев, бурный вал со
стороны цензуры налетал на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и ладья благополучно миновала бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря на то, что, по словам М.Н. Ремезова...
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной
стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой
стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос
в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил
в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти
в суд, участвуя
в нем, осуждая людей или ища
в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать
в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться
в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя
в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Феденька умолкал и загадочно грозился
в ту
сторону, где помещались земская управа, окружной суд и акцизное
управление.
Покуда мы будем тянуть
в разные
стороны, я
в одну, а вы
в другую, — до тех пор, говорю я,
управление у нас идти не может!
История о калошах вызвала взрыв живейшего интереса со
стороны гостей. Ангел молвил
в телефон домовой конторы только несколько слов: «Государственное политическое
управление сию минуту вызывает секретаря домкома Колесова
в квартиру профессора Персикова, с калошами», — и Колесов тотчас, бледный, появился
в кабинете, держа калоши
в руках.
Предшественники его не понимали этой связи и думали улучшить ратное дело
в России, вовсе не касаясь других
сторон государственного
управления и предполагая, что совершенство ратного строя может все поддержать и поможет им возвеличить Россию, даже при отсутствии всяких других совершенств.
Правил лошадью я, а назади,
в качестве пассажиров, помещались Роська и другие девчонки, из которых одна бережно везла
в коленях кошелочку с яйцами, а другая имела общее попечение о различных предметах, но наиболее поддерживала рукою мой огромный кинжал, который был у меня подвешен через плечо на старом гусарском шнуре от дядина этишкета и болтался из
стороны в сторону, значительно затрудняя мои движения и отрывая мое внимание от
управления лошадью.
Мы пошли записываться.
В конце платформы, рядом с пустынным, бездеятельным теперь
управлением военного коменданта, было небольшое здание, где дежурные агенты производили запись. На стене, среди железнодорожных расписаний и тарифов, на видном месте висела телеграмма из Иркутска;
в ней сообщалось, что «войска иркутского гарнизона перешли на
сторону народа». Рядом висела социал-демократическая прокламация. Мы записались на завтра у дежурного агента, вежливо и толково дававшего объяснения на все наши вопросы.
Гаярина гораздо больше интересовал граф Заваров. Когда-то он его ненавидел, считал одним из главных гасильников, не признавал
в нем ничего, кроме непомерного властолюбия и мастерства запутывать нити самых беспощадных интриг. Но с тех пор, как этот некогда могущественный"случайный"человек очутился
в стороне от главной машины внутреннего
управления и сам Александр Ильич начал свою"эволюцию", личность графа представилась ему
в другом свете.